В данном лонгтизере студенты двух ВУЗов: Федора Акимова (СПбГХИ им. Репина) и Нани Иремадзе (СПбГИКиТ, кафедра режиссуры) показывают возможную постановку важного отрывка пьесы Чехова «Чайка» — «Спектакль Треплева». Данное видео дает понять, в каком ключе мог бы быть поставлен весь спектакль. Текст Чехова остается абсолютно нетронутым. При просмотре данного видео трактовка Треплева-персонажа ясна — это прежде всего сопереживание первой пробе пера молодого режиссера. Как в тексте самого Чехова, так и в лонгтизере, представление Константина Треплева — зрелище нелепое, непонятное и вызывает насмешки других персонажей «Чайки»; но оно динамично и держит внимание. Мы как зрители хотим его досмотреть, в то время как злосчастные персонажи «Чайки», сидящие на сцене, постоянно прерывают монолог Нины Заречной. Так что когда динамичное действие спектакля внезапно и окончательно прерывается на встрече Мировой Души (Нина Заречная) с Дьяволом-Отцом-Вечной-Материи (помощник Яким), нам хочется узнать, чем же все закончилось, и нам жаль, что продолжения не будет. Эстетика Символизма была крайне популярная в эпоху Чехова (те самые пресловутые «новые формы», не раз упоминаемые в тексте пьесы). Символизм, в свою очередь, во многом вдохновлялся культурой Средних Веков, идеализировал ее. Именно через призму символизма, с его пафосом и трагизмом, нам достаточно легко представить «Спектакль Треплева» в контексте средневекового театра. Эпоха средневековья удивительна сочетанием в себе прямоты, буквальности, наивности в восприятии мира и вездесущей метафизикой, глубокими духовными прозрениями и истовостью веры. В этом «Спектакле Треплева» использовано множество отсылок к Средневековью. Прежде всего — это отсутствие четких границ сцены в «Спектакле Треплева». Действие происходит и в партере, и в оркестровой яме, и на сцене; задействован и потолок зала (сыпется снег), и ярусы зала (опускается луна). Такой подход вполне оправдан, так как театр Средних Веков долгое время жил внутри храма. В литургической драме использовалось все пространство церкви: своды собора, алтарь, приход, хоры — везде происходило действие. Между прихожанами в разных частях храма одновременно разыгрывались религиозные сценки. Конечно, «Спектакль Треплева» играется на территории вне четких рамок (вне обычной сцены-коробки). В то же время «Спектакль Треплева» психологически зажат между двумя зрительными залами: между первым «залом-театром», где сидит зритель-зритель, и между «залом-сценой театра», где сидит зритель-персонаж. Если для зрителя-зрителя зрелище Треплева, хоть оно и нелепо, представляет большой интерес, то зрители-персонажи, высмеивая его, постоянно прерывают действие, в итоге не давая его досмотреть зрителю-зрителю. Другим важным образом в данной постановке являются маски с изображением вымышленных или полувымышленных животных из Средневекового Бестиария. Тяжелый меч в руках Нины (как один из центральных символов Средних Веков) непременно провоцирует ассоциацию c Жанной д’Арк – одной из важнейших персоналий той эпохи. Образ Преисподни (оркестровая яма). Из нее вытекает озеро (озеро у дома часто упоминается в пьесе «Чайка», оно присутствует как архетип воды, рассматриваемый многогранно: Лета, трясина, текучесть вечности). Вся бутафория (в том числе вода-озеро) выполнена из самых простых материалов и с большой долей условности — как это могло бы быть в среденевековье. Вырезанные языки пламени с красной подсветкой двигаются, создавая иллюзию огня; озеро из блестящей голубоватой ткани, под которую поддувается воздух, создавая иллюзию волн на воде; луна, снег, маски и проч. также выполнены с предельной простотой. Костюмы двух актеров «спектакля Треплева»: Нины Заречной (Мировая Душа) и Якима (Дьявол) максимально приближены к дуализму, свойственному этой эпохе: струящееся белоснежное, похожее на одеяние святых, платье Нины, и устрашающий, с множеством красных шипов, рогами и

хвостом, костюм Якима. День и Ночь. Вначале спектакля сцена ярко освещена — там, как ни в чем не бывало, играется начало пьесы «Чайка». Когда начинается «Спектакль Треплева», сцена гаснет, мы будто видим сон, подсознание говорит с нами. Реплики персонажей, которые прерывают спектакль, сопровождаются яркими лучами фонарей — нас как будто бы будят. И вот, окончательно прерванный «спектакль-бред-сон» сменяется все той же ярко освещенной сценой. Все представление Кости можно воспринимать как некое видение, сон, вспышку подсознания, срединный мир, который, однажды проявив себя, будто бы исчез. Но затем он прорывается вновь и вновь, все чаще и чаще, и влияет на жизнь персонажей пьесы «Чайка», а затем и вовсе начинает играть главенствующую роль. Все это вынесено за скобки данного лонгтизера, но четко читается в последних кадрах, где Яким в роли Дьявола, а может и сам Дьявол, занимает стул режиссера Константина Треплева.

«В тисках зрительных залов» (Проект фрагмента возможного спектакля «Чайка»)